15 июля 2022 года госкорпорация Роскосмос, более четырех лет беспокойно лежавшая в больших руках Дмитрия Олеговича Рогозина, получила нового руководителя – Юрия Ивановича Борисова. Борисов работал в Правительстве России с 2008 года: он начал государственную карьеру в качестве замминистра промышленности и торговли, затем перешел в Военно-промышленную комиссию. С 2012 по 2018 годы он был заместителем министра обороны и курировал реализацию гособоронзаказа, а в 2018 году стал вице-премьером по ОПК и космической отрасли.

Смена власти в Роскосмосе спровоцировала всплеск разговоров о перспективах российской космонавтики, слегка пробудив аудиторию, которую в последние годы погрузила в нервно-депрессивный сон всепоглощающая информационная активность Дмитрия Рогозина. Впрочем, в длинном списке бессмысленных дискуссий нынешние рассуждения о будущем Роскосмоса займут одно из почетных мест. И дело отнюдь не в Борисове.

Сейчас общая ситуация в России, в т. ч. экономическая, находится в турбулентном состоянии. В этом режиме по определению невозможно делать какие-либо прогнозы. Однажды это время закончится. Тогда мы остановимся, посмотрим, в каком состоянии оказалась отрасль, и сможем предположить, в каком направлении она двинется дальше.

Имеют определенный смысл более конкретные разговоры об отдельных программах и направлениях работы прямо сейчас: будет ли закрыт проект «Союза-5»? Получит ли корабль «Орел» новое имя? Откажется ли Роскосмос от научной космонавтики и от новой околоземной станции? Ответ, скорее всего, отрицательный.

Оглянувшись на последние 10 лет, мы легко заметим, что глобальные решения в Роскосмосе принимаются под влиянием объективных обстоятельств, а не по воле руководителя – эта воля, конечно, проявляется, но весьма редко и слабо. Вряд ли кто-то из руководителей отрасли создавал больше информационных поводов, чем Рогозин. Но на что повлияла его деятельность? Если бы он не ругался с Маском в твиттере и не выражал так ярко свои политические взгляды, то сотрудничество Роскосмоса с ЕКА и с НАСА все равно оказалось бы ровно на той же отметке, на которой оно оказалось сейчас (разве что злорадство по поводу неудач Роскосмоса было бы чуть менее открытым, но, спрашивается, на что оно влияет?). Не появилось и проектов, о которых много говорил Рогозин, вроде «Союза-6» или сверхтяжелой ракеты с метановыми двигателями. При Рогозине, каким бы ярким он ни был, Роскосмос продолжил делать то, что делал до него. Это же относится и к предыдущим руководителям отрасли.

Совсем недавно было объявлено, что основным приоритетом Роскосмоса теперь будет военная космонавтика, а также поддержание прикладной группировки спутников. Юрий Борисов подтвердил, что согласен с такой расстановкой целей. Означает ли это отказ от пилотируемой и научной космонавтики? Тоже нет. Приоритет военно-прикладной космонавтике Роскосмос отдает как минимум с 2014 года – тогда об этом объявил первый руководитель госкорпорации Игорь Комаров (не имевший, кстати, околовоенного прошлого). С тех пор научные проекты не были отменены, и отказываться от пилотируемой космонавтики Роскосмос тоже не намерен даже после затопления МКС. Для принятия подобных решений нужна воля «сверху», а ее не было. Если однажды темное решение на уровне правительства или президента будет принято, то никакого отношения к личности Борисова оно иметь не будет.

На что же может влиять руководитель Роскосмоса?

Во-первых, на реализацию уже утвержденных программ. От его управленческих талантов и кадровой политики зависит организация работы на предприятиях отрасли. Во-вторых, когда приходит время выбирать форму реализации какого-то проекта, на ней сказываются личные предпочтения руководителя. Например, Рогозин хотел видеть на сверхтяжелой ракете метан. В-третьих, когда в отрасли распределяются какие-то деньги, то от предпочтений руководства Роскосмоса – а не от официально объявленных приоритетов деятельности госкорпорации – зависит, на какие проекты их потратят. В ближайшие годы Роскосмосу предстоит разработать новую Федеральную космическую программу. На нее, вероятно, личные предпочтения Борисова успеют наложить свой отпечаток.

Нам известно, что Юрий Борисов обладает большим опытом в организации производственной деятельности в ОПК, который по своей структуре схож с ракетно-космической промышленностью. Помимо надзора за соблюдением гособоронзаказа, он занимался финансовым оздоровлением предприятий и конверсией/диверсификацией их производств. Одной из своих задач Борисов назвал создание «серийного производства» военных и прикладных спутников. Вероятно, основное внимание он действительно уделит именно этой теме.

Кроме того, нам известно, что Борисов, будучи человеком старой закалки, не стремится к онлайн-публичности. У него не было аккаунтов в соцсетях до прихода в Роскосмос, и вряд ли они появятся теперь. С другой стороны, он не боится традиционных СМИ и любит давать большие интервью как государственным каналам, так и РБК. Так что опасаться того, что Роскосмос станет слишком закрытым, тоже не стоит. А если внимательно прочитать все эти интервью, то складывается впечатление, что Борисов, как минимум, человек неглупый.

Об отношении нового руководителя Роскосмоса к текущим проектам госкорпорации можно сказать лишь то, что они не вызывают у него резкой аллергии. В противном случае он не постеснялся бы критиковать их во время своих публичных выступлений с позиции вице-премьера, отвечающего за космос. Вероятно, четкого мнения у него пока просто нет. Оно сложится в течение ближайших месяцев, когда Борисов начнет погружаться в курс дел. После этого могут произойти определенные коррекции курса: например, отказ от Байтерека в пользу стартовой площадки для «Союза-5» на Восточном, если он сочтет идею развития Байконура бесперспективной (это всего лишь спонтанный пример для иллюстрации).

Также можно ожидать кадровых перестановок. Ведь Рогозин расставил своих людей на очень многие посты и в офисе Роскосмоса, и на подведомственных предприятиях. Сроки перестановки кресел в отрасли будут зависеть от того, достаточно ли подходящих людей есть на примете у Борисова.

Работа руководителя Роскосмоса очень комплексная. Она связана и с управлением большой промышленностью, и с выработкой стратегии развития космонавтики в стране, включая научную деятельность. У нее есть и важная дипломатическая составляющая. Все, что мы пока знаем о Борисове, касается лишь первого аспекта. Делать далекоидущие выводы из-за его околовоенного прошлого не следует. Например, Владимир Поповкин, пришедший в Роскосмос из армии, сначала отмахивался от частной космонавтики, а потом загорелся ее идеями и, кроме этого, много сил вложил в то, чтобы выбить Роскосмосу хорошие условия в программе «Экзомарс» (F). Взгляды нового руководителя формируются по мере погружения в тему. Каким руководителем Борисов станет для Роскосмоса, вероятно, пока не знает даже он сам.

• < Назад
• Вперёд >