Последние несколько месяцев выдались крайне тяжелыми для российской космонавтики. Несколько следующих друг за другом аварий и неполадок не только привели к проблемам в операционной деятельности Роскосмоса, но также нанесли тяжелый удар репутации российской космонавтики.

28 апреля в 10:09 мск с космодрома Байконур на ракете «Союз-2.1» был запущен корабль «Прогресс М-27М» с грузом припасов для МКС. Он должен был произвести стыковку со станцией в 16:07 мск, однако за полторы секунды до отделения космического корабля от третьей ступени ракеты связь с ним пропала. Позднее специалисты выяснили, что корабль неуправляемо вращается. Он оказался на орбите с апогеем на 30 км выше расчетной, а орбита третьей ступени, наоборот, оказалась занижена. Взять корабль «Прогресс М-27М» под управление не удалось, и 8 мая он сгорел в плотных слоях атмосферы.

16 мая ранним утром появились сообщения, что коррекция орбиты МКС на 3 км, для которой планировалось использовать ране пристыкованный к станции «Прогресс М-26М», не состоялась по техническим причинам. По предварительным данным, бортовой компьютер российского сегмента МКС получил информацию о неготовности двигателей грузового корабля и выдал команду на остановку операции. В тот же день ТАСС сообщило, что специалисты разобрались с проблемой и назначили повторную попытку на 18 мая, однако после недавней аварии все новости о неполадках с «Прогрессами» воспринимаются болезненно.

Наконец, 16 мая в 08:47 мск состоялся пуск ракеты «Протон-М» со спутником связи MexSat-1. Как и ровно год назад, он закончился неудачей. Проблема с рулевыми двигателями третьей ступени ракеты привела к потере космического аппарата. Как следствие, общая доля удачных пусков «Протона-М» снизилась до 88,8%. Расчетная надежность составляет 87,9%, а доля успешных пусков с начала 2010 года – 84,9%. В результате этой аварии пуски ракет «Протон» вновь приостановили на несколько месяцев, пока будет работать аварийная комиссия. И хотя падение курса рубля привело к снижению долларовых цен на «Протоны», заказчики, скорее всего, продолжат бегство к другим провайдерам пусковых услуг. Впрочем, ГКНПЦ им. Хруничева и ILS за последние несколько лет уже уступили первенство по количеству коммерческих заказов европейской Arianespace и американской SpaceX, так что наш уход с рынка пусковых услуг не начнется, а, скорее, оформится.

Всем ясно, что с российской космонавтикой происходит что-то не то, и попытки поставить ей диагноз предпринимались неоднократно. К сожалению, сделать это не так-то легко. Мы имеем дело не с глубокой проблемой и не с комплексом недостатков, а с целым комплексом глубоких проблем. Деградация отрасли началась не вчера. Она длилась много лет: постепенно падало качество управления, контроль за соблюдением технологических процессов, снижался профессионализм рабочих и специалистов-инженеров. Мы постепенно разучились делать космическую технику. На высших же уровнях управления сложилось непонимание целей, задач и даже общего состояния космической отрасли.

Это не значит, что российская космическая отрасль полностью недееспособна. Она продолжает функционировать в своем неэффективном режиме, а лучше всего сохранившиеся предприятия даже пытаются создавать что-то новое – правда, далеко не всегда успешно. Особо стоит отметить компанию ИСС, им. Решетнева, которая сильно продвинулась в создании геостационарных спутников связи благодаря технологическому сотрудничеству с западными фирмами, и подмосковную РКК «Энергия», которая сохранила существенную часть своего потенциала благодаря наличию регулярных пилотируемых полетов. Однако функционирование космических предприятий происходит за счет работы устоявшихся неэффективных и хрупких схем. И все попытки как-то реформировать их приводят к разрушению этих схем. Образно говоря, космическая отрасль напоминает дряхлого старика, который каждый день ходит с палочкой до магазина и обратно, однако отведя его к врачу и заставив лечиться, мы только загоняем его в гроб.

И поэтому простые и притягательные ответы на вопрос «что делать» не работают. Ни простое повышение зарплат, ни разгон менеджмента (вариант – «оптимизация» персонала), ни очередная смена высшего руководства отрасли не исправят ситуацию, когда технология организации производственного процесса утеряна, а перемещение документа из одного кабинета в другой требует месяцы беготни со сбором подписей.

В некоторых случаях кажется, что проще создать новое предприятие с нуля, передав ему производственные мощности и костяк персонала. Но в условиях, когда одной из основных проблем государства является непрофессионализм управленцев, каковы шансы, что удастся создать новое эффективное и высокотехнологичное государственное производство?

Можно, конечно, уповать на реформу, но первым ее следствием будет падение существующих схем работы – то, что мы наблюдаем в Центре им. Хруничева, где реформа продвинулась дальше всего. Появится ли впоследствии новая, более эффективная схема организации процесса производства и разработки? Каждый может самостоятельно оценить вероятность такого исхода.

Космическая лента

Обсудить